Оппозиция уходит на дембель

Объявленная в России частичная мобилизация не только не привела к заметному росту протестной активности, но и, наоборот, обернулась фактическим замораживанием внесистемной оппозиционной деятельности. Даже партия «Яблоко», с самого начала критиковавшая спецоперацию на Украине, перестала подавать заявки на митинги и в целом ограничила свою активность. Как выяснил “Ъ”, такая же картина наблюдается и в российских регионах, где за последний год закрылись многие протестные движения, а наиболее известные оппозиционеры эмигрировали или оказались под уголовным преследованием. Эксперты считают, что нынешние российские оппозиционеры все больше похожи на советских диссидентов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В первую неделю после выхода 21 сентября указа о частичной мобилизации акции протеста состоялись в трех десятках городов России. Все они были несанкционированными: в одних случаях люди выходили на улицу спонтанно, в других — по призыву петербургского движения «Весна». Последнее обстоятельство стало поводом для обращения прокурора Санкт-Петербурга в суд с требованием признать эту организацию экстремистской. Напомним, что в мае против активистов «Весны» уже было возбуждено уголовное дело о создании НКО, посягающей на личность и права граждан (ст. 239 УК).

Попыток организовать легальные протесты против мобилизации со стороны партий, общественных объединений или отдельных граждан “Ъ” не зафиксировал. Раньше подачей таких заявок занимались в основном активисты «Яблока», однако там “Ъ” пояснили, что больше не видят в этом смысла, поскольку «митинги все равно под запретом». Собеседники “Ъ” в партии также признались, что сознательно снизили активность после недавних выборов и объявления частичной мобилизации «из-за усталости и страха за своих сторонников», многие из которых начали выезжать из России. Отметим, что за критику спецоперации уже четверо «яблочников» (включая председателей отделений в Якутии и на Камчатке) стали фигурантами уголовных дел.

Главной причиной сворачивания оппозиционной деятельности опрошенные “Ъ” эксперты считают ликвидацию внесистемных движений.

За последние полтора года заявила о ликвидации организация «Открытая Россия», были запрещены структуры оппозиционера Алексея Навального, прекратили работу в России активисты незарегистрированной Либертарианской партии, приостановили свою деятельность движение «Солидарность» и фонд «Городские проекты» (до начала спецоперации они готовились к муниципальным выборам). Лидеры и актив этих движений стали фигурантами уголовных дел или эмигрировали. Закрылись также несколько правозащитных проектов, а большинство оставшихся из-за ужесточения законодательства перевезли большую часть актива за границу.

Кроме того, по данным “Ъ”, за последний год регионы лишились практически всех местных активистов и лидеров общественного мнения, которые имели успешный опыт организации протестов. Например, на Кубани из заметных активистов остался разве что адвокат Михаил Беньяш, фигурант уголовного дела о применении силы к полицейскому. На Ставрополье было расформировано движение экозащитников «Солнечный патруль», координатор которого Михаил Паршин переехал в другой регион и оставил правозащитную деятельность. А в Челябинске лидер движения «Стоп ГОК» Василий Московец, который неоднократно задерживался полицией и в итоге получил условный срок по обвинению в поджоге промышленного предприятия, распустил свою организацию, назвав в числе причин «невозможность дальнейшей работы и защиты своих прав».

Под давлением силовиков вынужденно приостановили свою деятельность в регионах и некоторые профессиональные политики.

Например, избранные от оппозиционной «Коалиции 2020» в новосибирский горсовет Сергей Бойко и Хельга Пирогова покинули Россию из-за связи со структурами Алексея Навального и критики спецоперации на Украине. Из-за рисков попасть под уголовное дело эмигрировал бывший депутат Госдумы, известный новосибирский оппозиционер Аркадий Янковский. Заметно поредели ряды оппозиционеров даже в традиционно протестных регионах. Так, фигурантами уголовных дел стали весьма популярные в своих городах экс-мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман (находится под "запретом определенных действий" по делу о дискредитации Вооруженных сил РФ) и бывший депутат заксобрания Санкт-Петербурга Максим Резник (осужден на пять месяцев колонии-поселения за хранение 18,2 граммов марихуаны, отпущен в связи с отбытием срока в СИЗО, в сентябре покинул Россию).

Движения более узкого профиля, «выдавленные» из других регионов, сохранились и продолжают свою работу с учетом введенных ограничений. Но в основном их деятельность в регионах сводится к написанию писем в поддержку политзаключенных и все более редким попыткам организовывать протестные акции по локальным местным проблемам. К примеру, 15 сентября в Самаре такой митинг пытались собрать жильцы одного из домов, недовольные загрязнением воздуха, но мэрия отказалась согласовывать их акцию.

Политолог Алексей Макаркин сравнивает оставшихся в России оппозиционеров с диссидентами, которые, как и в советское время, не могут поменять ситуацию в стране, поскольку не имеют инструментов реального воздействия на ситуацию: «Количество их сторонников стремительно уменьшается из-за эмиграции. Да, небольшие оппозиционные группы делают какие-то акции, но где их аудитория и кто их знает в массах?» Политолог Павел Салин добавляет, что у оставшейся в России части оппозиции эффективность работы выше, чем у эмигрировавшей, однако мероприятия активистов он считает «хипстерскими» и «оторванными от глубинного народа».

Кира Хейфец, корсеть “Ъ”